Интервью в Dailymail

[Pete Doherty]

My secret affair with Amy Winehouse, by Pete Doherty: Troubled rock star reveals the truth about their explosive romance

In his Paris hideaway, musician talks about that death plunge party
Doherty opens up about his 'nasty' split with Kate Moss
By PIERS HERNU
PUBLISHED: 22:01 GMT, 24 November 2012 | UPDATED: 08:05 GMT, 26 November 2012

Pete Doherty is gazing pensively out of the restaurant window. It is early evening and we are sitting in his favourite haunt: Wagon Bleu, a bistro near his apartment in central Paris. He is thinking about death and loss.
It is the mention of Amy Winehouse that has prompted his morose mood. Slowly, a single tear courses unchecked down his pale cheek. ‘This is difficult for me to admit,’ he says, shifting uncomfortably. ‘But, yes, it’s true. Amy and I were lovers. I loved her then and, well, I still do today,’ he adds, his head bowed. ‘But towards the end, as only lovers can, she became quite mean and cruel to me. She didn’t suffer fools .  .  . and believe me, she had a mean right hook.’
Winehouse’s death, in July last year when she was just 27, hit him hard. Clearly, too, her loss has brought back memories of another tragic death: that of Mark Blanco, a struggling actor and an acquaintance of Doherty, who fell to his death from the balcony of a London block of flats where both were partying in December 2006.

Pete Doherty was in a revelatory mood about much that he has always kept private

Today, it seems, Doherty is in revelatory mood about much that he has always kept private. He hasn’t spoken before of his affair with Winehouse, nor about what really happened to Blanco on that fateful party night, and suspicion has always surrounded his involvement in the tragedy.
Doherty and starstruck Cambridge graduate Blanco had rowed at the party in Whitechapel, East London, when the actor tried to persuade the musician to watch him perform in a play at a local pub. Doherty refused and insisted that the party host, Paul Roundhill, lock Blanco out of the flat.
Moments later the 30-year-old fell 12ft from a staircase and suffered fatal head wounds. Doherty insists that Blanco was alone when he fell. Roundhill later admitted he punched Blanco three times.

Since his death, Blanco’s mother, English teacher Sheila Blanco, has campaigned tirelessly for a police investigation into claims that he was pushed by one or more of the party guests. Doherty was captured on CCTV fleeing the scene, jumping over Blanco’s prone body in his haste to escape. Though police scrutinised the pop star’s behaviour, no one was ever arrested over the incident.
Six years on, Doherty says he feels ‘sick to the stomach’ about fleeing. ‘I can understand how it looks dodgy,’ he admits. ‘How ashamed do you think I am that I stepped over the body and legged it down the street?
‘In my heart, I pray and pray that his mother will stop punishing and torturing herself because she is convinced that there was foul play,’ he says. ‘But I am certain there wasn’t. The door was bolted and there wasn’t anyone from the party outside on the balcony with him.’

The musician opened up about his 'explosive romance' with Amy Winehouse

It is now two years since Doherty, the more infamous than famous front man of rock band The Libertines and one-time boyfriend of supermodel Kate Moss, moved to Paris. Mostly, he insists, it was to avoid the headlines that his drug-addled lifestyle, his court appearances and his subsequent jail sentence attracted.
Others would suggest he is fleeing creditors. But whatever his reason, physically, his departure from British soil has been good for him.
When we meet, he is wearing his trademark black fedora and a shabby blue greatcoat over a sharp black single-breasted suit, white shirt and black tie. He has lost none of that effortless shabby-chic aura he has made his own. Less plump than of late, his skin is clear, though worryingly pale. His eyes are bright and alert.
Our interview coincides with Doherty’s foray into the world of film. His first production is a French art-house movie called Confession D’Un Enfant Du Siecle, in which he stars with Lily Cole and Charlotte Gainsbourg, and which will be released in early December.
But for the moment, he just wants to talk about Amy. I remind him that when I last interviewed him, nearly three years ago, he had told me: ‘I’m kind of in awe of her because I do believe she is an incredible talent who has come out of nowhere. And like a lot of the greats she is irreplaceable so .  .  . we don’t want to lose her.’
‘Wow, I said that, did I?’ Doherty says, asking me to repeat the quote. Slowly, in resignation, he shakes his head. ‘Well we did lose her. There but for the grace of God go I, is what I say,’ he adds softly.
‘She had such a big heart but she was physically small and increasingly frail and I never once saw her eat anything solid, just milkshakes.

Kate Moss and Pete Doherty are now on speaking terms after a 'nasty split' the front man said

‘She came back to my hotel after the Libertines reunion warm-up gig at the Forum in Kentish Town in August 2010, but she had two huge bouncers with her. I told her she would have to leave them outside in the corridor, but she looked at me despairingly and said, “I can’t!”
‘When she left the hotel, the paparazzi followed her. It brought back unpleasant memories of when I was with Kate and how they would follow us around everywhere.
‘Amy couldn’t step outside her front door without a mob of about 30 blokes thrusting cameras at her. If you then include crack in the equation, it becomes a real killer – especially as Amy didn’t do things by halves.
‘Smoking crack leaves you tense and paranoid and if you’re already in that environment, it would drive anyone to the brink of madness.’
Doherty pauses, still clearly distressed. ‘I’ve written a song about Amy for my new album, called Flags From The Old Regime,’ he says eventually. ‘I’ve never done a song like it – it’s very slow and melodic. I’ve also got lots of lovely video footage of me and her just being together. But I haven’t been able to watch it yet.’
As Doherty’s gaze is drawn back to the window, he suddenly brightens as he recounts excitedly that he met his 11-month-old daughter, Aisling, for the first time last month.
Although he and Aisling’s mother, South African model Lindi Hingston, are no longer together, the three spent a weekend in Paris. ‘We hung out and did family stuff. I showed them some of the sights – Sacre Coeur and the Eiffel Tower.
‘To meet my little girl for the first time was a humbling experience. She’s got my eyes and a smile that just melts my heart. Lindi and I may not be a couple but I am the very proud father of a beautiful baby girl and I certainly want her in my life.’
Doherty’s most famous ex is, of course, Kate Moss. And though their parting was acrimonious, they are now on speaking terms again. ‘I got a call from Kate a couple of weeks ago, which came as a surprise as we haven’t exchanged a word since it ended,’ he says. ‘And believe me, it ended nastily.
‘But she was friendly and just asked me what I was up to. She wanted to know why I hadn’t written any songs recently and whether I was still taking drugs. She said she was staying clean and that she was very happily married. It came as a huge relief to hear from her and I felt a weight lift off my shoulders. It was a really important call because it put a few unresolved issues to bed for me. She told me that despite everything that had happened between us, she was still rooting for me and that was nice. It means a lot to me to know that.’
As Doherty orders another cocktail (a lethal local concoction called La Speciale), I think back to the first time I ever saw him. It was in 2001 when a friend dragged me to a tiny pub in North London to see what he claimed were the best band in the world. The Libertines had great songs, delivered an incendiary live performance, and in Doherty had a front man who oozed style, charisma and rock ’n’ roll rebellion.
Their first album, Up The Bracket, went platinum but on their subsequent world tour the naive and impressionable Doherty began dabbling in crack and heroin. His spiralling addictions culminated in him serving a month in Wandsworth Prison for burgling his bandmate’s flat. He was sacked from the band just before their second album was released. Now, perhaps, he is more famous for his subsequent turbulent relationship with Moss, whom he met when he played at her 31st birthday in 2005, than he is for his music. These days Doherty remains demonised and deified in equal measure, but is still a slave to addiction.
In August he spent three weeks in rehab in Thailand, where he tried but failed to curb his drug addiction. ‘It was an unbelievable experience for me,’ he says. ‘I went through the detox and experienced life clean of drugs. It gave me a vision of how the future should be. Unfortunately, I wasn’t ready mentally to commit and I ended up coming home. My plan is to finish writing my new solo album and head back there in the New Year. I want to have a proper run at it, scramble over the wall and land in a world of cleanliness.’
Despite his problems, Doherty surprised perhaps even himself by completing eight weeks of intensive filming last year, playing the lead in his film debut. He plays Octave, a dissolute poet living in Paris who is searching for love.
He says the director, Sylvie Verheyde, chose him for the part and asked him not to take acting lessons, just to be himself. ‘It was a major commitment for me and I know that in certain ways I have been somewhat lacking in self-control. But when push comes to shove, I can turn up on time and perform.’
Doherty, the son of a Catholic major in the British Army and a half-Jewish nurse, spent a lonely, itinerant childhood in various Army garrisons in Catterick, Dorset, Northern Ireland, Cyprus and Germany. ‘At school I was always the new boy so I always went in for the school play,’ he says. ‘It was a way of breaking the ice and making friends with pupils and teachers for however long I had before moving on.
‘I’ve always enjoyed acting, and there’s more than a degree of it involved in singing live on stage.’
The role, he tells me, has led to other offers. Next August he begins filming a gritty, modern thriller called Le Fevre, which will be directed by heavyweight French director Philippe Grandrieux. It is, says Doherty, ‘Fifty Shades Of Grey and then some’.
Acting has come as a bit of a life-saver, he admits. ‘I was in a dark place a couple of years ago. It brought me to Paris. I remember sitting outside a cafe with a coffee and a brandy on a bright spring morning, with the smell of fresh-baked baguettes drifting through the air. And I felt this huge sigh of relief.
‘Paris has been good for me. There is adventure at every turn if you choose to seek it out, but if not, then people tend to leave me alone and, believe it or not, I do like a bit of peace and quiet.
‘As I’ve got older I get more pleasure from song-writing than I would from going to a nightclub, picking up a beautiful girl and having a one-night stand. I’ve turned my back on fancy parties and red carpets. I’m a writer and if I did that I’d never get anything done,’ he adds – seemingly oblivious to the irony that it has been four years since he wrote his last album, Grace Wastelands.
France, Doherty confesses, has interested him since childhood. ‘I remember sitting in my nan’s house in Enfield listening to stories about my French great-grandfather, who left my pregnant Russian great-grandmother. They fled persecution, but only got as far as Liverpool before he ran off with another woman. Her child, my grandfather, was born into Merseyside poverty, in 1911, and was christened Paris Michelle – although he changed his name to Percy at 16.
‘He joined the Army in 1939 and, during the liberation of Paris, managed to track down the father he had never met. He was living in a hovel. Apparently Percy told him, “You, sir, are a bastard,” and then just turned on his heels and marched out.’
Though Doherty feels drawn to Paris, I get the sense he had hoped to leave his demons behind but has been disappointed.
As the light fades and Paris begins to sparkle, he shakes my hand, dons that black fedora and heads out into the cold night.


Read more: www.dailymail.co.uk/tvshowbiz/article-2237846/P...

@темы: Интервью, 2012

---

[Pete Doherty]

Pete Doherty dans le rôle d’Octave et Charlotte Gainsbourg dans celui de Brigitte, une veuve dont Octave tombe éperdument amoureux. | Photo DR

Pete Doherty Does Not Trifle With Love

The singer says he loves seeing the faces of the stars of yesteryear on old covers of Paris Match. He invites us to take a look at the book about Humphrey Bogart just fresh from one of these bookshops on the banks of the Seine where he likes to walk. Since the filming of "Confession of a Child of the Century", based on a novel de Musset, almost two years ago, Pete Doherty lives in Paris. For convenience, first, to simplify the preparation and rehearsals for his first film in which he plays a tortured libertine. Then by choice, since eventually he got rid of his house in the suburbs of London to settle in the Marais. And where the paparazzi leave him in peace. Sylvie Verheyde is close by the director who watches him carefully on two interviews, the singer, who usually does not like to talk, applies himself this time with goodwill. With a disarming sincerity. He mentions the first film he shot, his hectic schedule filming and his statements in an English newspaper on Charlotte Gainsbourg, he should never have made. Confessions of aformer Libertines singer.

В конце августа 33-летнего певца видели в Париже на премьере экранизации романа Альфреда де Мюссе «Исповедь сына века». Пит сыграл в фильме роль Мюссе, а его любовницу – Жорж Санд – французская актриса Шарлотта Гейнсбур, дочь легендарного Сержа Гейнсбура и актрисы Джейн Биркин. Рецензии на фильм были прохладными, а игру Доэрти один критик назвал «катастрофой». Скромняга Пит, похоже, с этим не согласен. «Не знаю, хороший ли я актер, но, говорят, хороший», – утверждает он. После премьеры состоялась фото-сессия, во время которой Доэрти, по словам очевидцев, выглядел ужасно. Впору возвращаться в Таиланд.
В беседе с корреспондентом британского музыкального журнала “New Musical Express” Пит, которого никто за язык не тянул, сообщил, что во время съемок у него был мимолетный роман с Гейнсбур во время съемок «Исповеди». Она даже будто бы бросила своего давнего бойфренда, чтобы быть с ним. Однако спустя 4 дня вернулась во Францию, не выдержав стиля жизни Пита. Вся эта история, конечно, попала в СМИ и вызвала скандал. В итоге Доэрти, общаясь с корреспондентом британской газеты «Daily Mail», был вынужден выразить сожаление по поводу излишней откровенности. “Это была ошибка, – сказал он. – В тот день я выпил слишком много рому и здорово нанюхался кокаина… Лучше бы я этого никогда не говорил. Шарлотта теперь со мной не разговаривает“.

Photo: Hélène Pambrun

You presented "Confession of a Child of the Century" in Cannes. How have you experienced this exposure, do you hate interviews?
This day was very stressful. The Festival was like rape, and to see the film finally finished there was really strange, but overall I'm happy. I must see it again with a clear head now ...

This is the first time you are an actor. Why did you say yes to Sylvie Verheyde rather than all the other directors before her?
As soon as I read the sсript, I knew I had to be part of the project! I did not know the book, but the character and the power of the dialogue touched my heart.

Originally, Charlotte Gainsbourg was not your partner. What happened?
Marie-Josée Croze was going to play Bridget. Was practiced together for six months, but there were funding problems. Producers freaked out because: "Pete Doherty blah-blah-blah." They would not take the risk. As we did not have the money to shoot it and Charlotte Gainsbourg was interested in the project, they got rid of Marie to have Charlotte! It made me very, very sad, I was just beginning to get to know about Marie, I believe that I was falling in love with her ... And one month before the start of filming, they told us: "Charlotte is going to make the film! We can finally shoot! For everyone,
it was great news ... For me, hearing Charlotte's name was a shock.

Why? Did you know her?
I have not seen that in "Lemming", but of course I knew who she was. In France, she is considered to be a princess. For me, it was more related to her family. Jane Birkin and Serge Gainsbourg are my heroes. I met Jane again in the street, having just moved to Paris, she lived near me. We went to a cafe and talked.

You play a libertine. We think necessarily of your first band with Carl Barât, The Libertines. You define yourself as such?
Yes, but not in the sense of debauchery. Rather in being free to choose whether I want to be decadent or to be clean. It is the idea of never being repressed.

Do you identify with Octave, Musset's hero?
I felt sympathy for him, and for his melancholy and at the same time for his thirst for life and adventure. But sometimes he didn't remind me of myself. I struggled to understand his behavior, paranoia, jealousy ... Why he did not give love a chance... of course I happen to be paranoid and jealous too, but not like him. Octave is crazy!

In the film, passion is a losing battle. Do you agree with this statement?
I believe in passion, but I also know that it contains an element of illusion. It is terrible to see how you can be mad about someone, have absolute faith in that person, and overnight, feel betrayed. To the point of not knowing if it was really true. Schopenhauer claimed that nature creates the illusion of romance just to maintain the survival of the species ... This idea depresses me, because, I believe in love ... grand love!

Have you often met love?
Once, for sure. But I think I've been in love twice. And I'm ready for a third.

Octave, your character keeps repeating that he wants to be a better man. Is this the case?
Absolutely! This is the most beautiful thing that can happen to a man, wanting to change for a woman! This is huge for me to tell someone: "You give me the desire to be better!" Because of my drug problem, I find it almost impossible to maintain a real relationship. It always ends with: "It's the drugs or me."

Have you tried to stop for a woman?
I'm trying right now. For myself already, and possibly a woman. Because I always say: "I can not wait for Laurie or Katia, whoever is finally the next, to see me sober."

How did you make sense of things and not get lost on the movie set?
It is terribly dangerous to be in a situation where you have to play physical love when, in real life, the girl is pretty and you really want to kiss her. There are no more boundaries between the film and reality. However, I had to kiss a lot of girls in this movie! Lily Cole for example ... I've never said, but it was really weird to be in her arms because it's someone I would fantasize of. While pretending to be in love ...

Do you regret the statements you made in the British newspaper "NME" whereby you had a brief affair with Charlotte Gainsbourg on the set?
I regret all the time what I said. It was really stupid and immature on my part. I drank too much rum and took coke too that day, and the reporter kept pushing me ... I should have never uttered those words. Today, Charlotte refuses to talk to me, and I cannot blame her. However, this film is not a bad memory. The problem was that she was pregnant by another man, and that it made an affair impossible. I could not be what she was expecting ...

You often said that you had to act on stage. Does playing comedy give you the most satisfaction?
I always loved doing that. When I was little, I did shows with my sister, and invented bizarre characters. I know that I want to do other films. But music will always be the essence of my life.

Do you have a project in the cinema?
Yes, I'll do something with French director Philippe Grandrieux who approached me during the Cannes Film Festival. It is the story of an Englishman who moves to Paris to escape the dealers who pursue him. It's about drugs, girls and cars. It will shoot in September 2013, so I have a year to repair my chocolate (?) and learn French.

What would be your ideal movie poster?
They have all died because I do not see any in modern film! However, I view everyday old movies on YouTube. Yesterday, for example, I watched "The influence of crime" with Barbara Stanwyck. In my dreams, I'd run with Humphrey Bogart and Katharine Hepburn. And resume the role of Frank Sinatra in a modern version of "The Man with the Golden Arm"! Among the actresses of today, I see myself having a rapport with Marie-Josée Croze. Or Charlotte's sister, Lou, whom I met once in the street ...

And the music? It seems that you have refused to reform The Libertines for the closing ceremony of the London Olympics ...
No ... or maybe so. But I'm always the last to know. What is certain is that I will write and produce new songs with The Libertines and play on stage with Carl Barât next year. At first, not a whole album ... on the other hand, I'll make another solo album soon!

Полный текст статьи на французском

@темы: Интервью, Charlotte Gainsbourg, 2012

---

ho capito perché

[Pete Doherty]

Сканы итальянского журнала Vanity Fair, сентябрьский выпуск.

Is there a big difference between being on set and being on stage playing?

Acting has been a difficult experience for me, from different points of view. A real job - waking up early, spending hours on the set, starting again the next day - which with music has never been like that, even on tour. Then my character, in some ways, he was so similar to me - his melancholy, his confusion, his sadness - that sometimes I did not know if it was him going on stage with his weaknesses, or me, with mine. But it was a great experience to have been immersed in. A real job. Everyday boundaries and rules. Things that I have much need for.

Why?

Too much freedom hurts me, I get hurt. For too long I was left alone with my tools: the guitar, the books, the brush.

And now that the film is no more, what happened to that discipline?

The rules are not there any more, for the umpteenth time. And I can once again be more whimsical, and have the upper hand and that's dangerous. I need to stay in places with rules. It's strange, but a place like this, and the state prison (he was jailed three times for drug offenses, editor), which certainly was a violent and boring place, but it was useful.

And out from prison, what are some places with rules?

Love stories. Those that make me want to be a better person. But just as with prison, even love does not last forever.

Why have you have moved to Paris?

I have a bad relationship with the British press. They have decided that I am a junkie and represent me that way, anyway. If I go somewhere and I'm sober, however, they will publish a photo in which I make a terrible face and look like I am. It is difficult and depressing to see yourself like that. Your flaws, your mistakes always there. In our culture, where the ambition is always towards perfection, everything is even more striking. Here in Paris my life is better.

Does staying away from a certain speed of life benefit you?

No, actually I'm the worst enemy of myself and to be alone, away from friends is not good for me

You speak very openly about your drug addiction. At what point is it?

It is a battle. Anyone who has had an addiction in life, no matter how long it has been around, he will be always on the battlefield, at least in the back of his head. Because the truth is that most people think that someone takes drug because, simply, he likes it. And it is difficult to distance yourself from this feeling, despite all the suffering that the drug brings with it. And when you no longer have the physical addiction you think I can start over in a different way, manage myself. It is a dangerous time, that I am in. A part of me feels the temptation, the other part knows that it's a lie. To be drugged is this: to feel better, get out of it - and then hide. It is a struggle that never ends. I now know that I must get clean.

Why?

Simply to survive. So I don't die. I do not and it has been clear to me at this time. But I cannot do it alone, I have to go into rehab.

The last one which was in Thailand, that you left.

Yes, I was doing well. I swam every day, I ate, I was in nature. I missed it very little, but I gave it up. As I was saying: when you are almost clean, you think you just want to return to it, why this time it will be different. I was wrong. But the good thing is that two weeks ago I stopped injecting heroin. It's amazing how much more present I am when I am not injecting.

The paintings you did with the blood have to do with injecting?

Yes, I'm not going to do that again. Looking at them I think how much negative energy there is in those paintings, how much presumption: Drugs and the arts can live together, that's bullshit.

You have two children: Astile of 9 years with Lisa Moorish and Aisling, a girl a few months old with the South African model Lindi Hingston. Does being a father push you towards being less destructive?

Honestly, I can hardly say that I am a real father. A father is someone who lives with his children, sees them grow up, educates them. I see them a little, not as much as I would like and I should. Astile is a great kid, when we're together I touch and hug him a lot. I'm always afraid that he forgets me, that he does not love me, and instead he tell me he loves me, and that makes me happy and it's important to me. Do you have children?

Yes, two.

And lucky, Italian children love their mothers. I know because I know a mother from Brescia, a very special person to me.

How did you meet?

Francesca was my first love. I was 18 and I was not famous, she was studying in London. It was a beautiful story. We lost touch for years and then met not long ago. She has a son, but not a partner. We went out for a drink and the situation got dangerous. I told her: I will love you forever. And she said: me too. Sometimes I think I will take a train to Brescia.

A public declaration of love?

Yes, Francesca I love you, split(?) all (in italian, ed.)

You really want to settle down?

For someone like me "settling down" is the most extreme adventure of life, I would like to try it.

Do you still think of Kate Moss?

Sometimes, yes.

Do you think you still love her?

She's married, that is the answer.

@темы: Фото, Интервью, статьи, Peter Doherty, 2012

---

[~Floy~]

Pete Doherty’s first interview since leaving rehab.

@темы: Видео, Интервью, Peter Doherty, 2012

---

[Pete Doherty]

Питер уехал лечиться в Тайланд от наркозависимости.
Пожелаем ему удачи, надеемся, что вторая попытка пройдет успешней!
Там он также планирует продолжить работу над новыми песнями для альбома, который мы все с нетерпением ждем.

www.nme.com/news/pete-doherty/64548



..
Peter Doherty exclusive song and interview preview clip from forthcoming new show on sky Channel 200 'Hernu 'N Harris: Unhinged'. Out August 2nd 2012


..
www.independent.co.uk/arts-entertainment/music/...
Upd/ Из тайского рехаба пациент выписан досрочно «в терапевтических целях», чтобы не срывать лечение других пациентов

@темы: Видео, Новости, Интервью, 2012, demo

---

[Pete Doherty]

@темы: Видео, Новости, Интервью, Live, 2012

---

*

[Pete Doherty]

33!

Peter Doherty @Geneva Antigel - New Song Bird Cage/Shamblesdemonstration


Babyshambles new song - sunlight and snow

@темы: Видео, Интервью, Live, 2012

---

[Pete Doherty]

Pete Doherty swings into the room, puts his beer-bottle down and takes off his battered Raskolnikov-style coat before removing his blue sweater and his T-shirt, too, without embarrassment.

Read more

A brief glimpse of the former Libertines frontman's tattooed torso and scarred belly reveal the ravages of his 32 years. He quickly replaces his T-shirt, which had been inside-out, and begins posing moodily for photographs, in a room littered with strange objects: taxidermy, antique furniture and canvases. Is this for a music video? Has he got an album coming out? No. It may look pretty rock'n'roll, but it is, in fact, the start of Doherty's bid to be taken seriously as a fine artist.

Jumpy like a cat, Doherty shows me around London's Cob Gallery, where his first UK solo art exhibition (he showed work at the Chappe gallery in Paris in 2008) will open next week. Most of the artwork is yet to arrive, but nine canvases are scattered around the black-walled, underground space in Camden. The paintings are spare, with lots of white space showing through linear outlines, glued-on paper and Doherty's spidery scrawl. Their unifying feature, apart from the artist's signature, is that they have been painted in blood. Doherty's blood. It is a technique he refers to as "arterial splatter": an ex-girlfriend's father coined the phrase. The streaky, brown-ish marks, by turns thick (as if he's just swished a bloodied thumb across the surface) and bespattered (he squirts his blood from a syringe) are unmistakably human.

Click here or on "View Gallery" to see Pete Doherty's work in pictures, with commentary from the artist

A further 20 new blood-paintings will be shipped in from Paris, where the singer now lives, to form the top half of a collaboration between the curators of Cob and another gallery, Guts for Garters. The show is called On Blood: A Portrait of the Artist. The first part of the title refers to his blood paintings, and the latter half to a decision by curator Cassie Beadle to exhibit a selection of strange curiosities, trinkets and detritus hoarded by Doherty over the years.

Painting is something of a collective process for Doherty. A "fucking accurate" portrait of his friend Peter Wolfe, from the band Wolfman and the Side-Effects, was drawn by his friend Alizé Meurisse, and Doherty has added a splatter or two and some song lyrics into the mix. An early portrait of The Libertines, which the artist modestly disparages, has been added to, not only by his eight-year-old son Astile, but also by his good friend, the late Amy Winehouse, who drew a small self-portrait in her own blood.

"She was on the phone to her dad when she did that. She said, 'Dad, I'm with Pete and he's making me draw with my blood!' He didn't like me much, her dad."

The actress Charlotte Gainsbourg added a sketch of a house to a painting called Leet Strife – a less pretentious title than "Street Life", he says.

Doherty explains that for his newest works he has been using watercolours. He says it is the only way he can begin to replicate the "emulsive, wishy-washy residue on the neck of a crack-cocaine bottle". Alarmingly, he then reaches into his pocket and pulls out a broken crack-pipe ("It's an old one, I promise") and holds the glass up to the light so I can see the silvery remains of the drugs.

"Look at the colours, the oranges. You see that there? You can only get that with watercolours."

Marc Quinn made wonderful sculptures from his own frozen blood, but is there something a bit faddy and pretentious about painting with it? I suggest that the self-harm element might be rather gruesome, but Cob curator Victoria Williams has an intriguing take on it. "It's about breaking down the boundaries between yourself and your art. I don't think it's destructive, it's quite giving actually," she says. "It's certainly not about gore."

Later in the day, the curators, Doherty and his manager are getting ready to drive a van to Wiltshire, to the mansion the artist used to rent from Lord Cardigan but vacated after the roof fell in. There is some anxiety, Doherty having arrived over an hour late, that they will not get to rifle through the storage container there until after dark. Doherty is rather apprehensive about what they will find.

"Everything flooded when the roof fell in," Doherty says. "Then it froze, then it flooded again when it melted. We stuck everything into storage but lots of it was ruined. Have you ever seen mould that looks all fluffy and white like snow?"

I haven't. Nor have I met Doherty before, although he insists that I have: that famous face, his dishevelled hair now touched with grey, eyes outlined by lack of sleep and a smirking, disarming smile.

The curators have quite a task ahead, sifting through the piles of "silks, bones, leathers, skulls, palettes – what's that thing you put canvases on? – oh yeah, easels, frames, boots, laces, wigs, mannequins..." that are, apparently, Doherty's passion.

His proclivity for hoarding leads him to talk about his infamous on-again, off-again relationship with the supermodel Kate Moss, from whom he finally separated in 2007.

"Kate used to collect elephants, so I'd buy them for her wherever I went," he says. "When we split up she destroyed all my stuff, but she didn't destroy my elephants. Because I couldn't get over her for a while I just kept buying elephants and now I've got a huge elephant collection for sale. I might post them anonymously to her as a wedding present."

Despite Moss having married her long-term boyfriend, Jamie Hince, last July, her name is rarely printed without mention of her tempestuous relationship with Doherty. The singer's penchant for heroin and crack-cocaine led to the end of their relationship and the model's association with him dented her reputation and helped to earn her the epithet "Cocaine Kate". Moss publicly split from Doherty after footage of her allegedly taking cocaine at a studio where he was recording with Babyshambles was sold to the press. Prosecutors decided not to charge the supermodel, in the absence of forensic or direct eyewitness evidence, but Moss lost contracts with H&M, Burberry and Chanel before admitting herself to rehab.

I ask Doherty if he has any regrets about the demise of their relationship. He is silent for a long time: "I suppose I must have, but I was a bit unhinged at that time," he shrugs. "The drugs. The thing is, she knew from day one when we began our relationship that I was using very heavily. She knew that. So, you can't suddenly turn around and say, 'you've got to stop all that'. I do have regrets about Kate, but I wouldn't want to talk to you about them. I'd only talk to a highly skilled doctor with large amounts of morphine and a hypnotherapist. And a small monkey."

He laughs and then lets out a scream before putting his finger in his mouth. He has cut it on the broken crack-pipe in his pocket. He bleeds only slightly, but it's a sign that we need to talk about something else. I joke that I've got some paper in case he wants to make a drawing. He declines, the mood having dropped, and for a moment the connection between his art and his well-documented self-harming hangs in the air.

The show is a chance for Doherty to revitalise his image in the wake of his many falls from grace. In 2003 the singer was ejected from The Libertines, at the height of their success, by his one-time best friend Carl Barât, thanks to his increasing dependence on Class-A drugs. Doherty went on to front Babyshambles, with whom he released two albums, and also produced a solo record called Grace/Wastelands in 2009, but his celebrity reputation has always rather eclipsed his music. In 2010 The Libertines reformed for appearances at the Reading and Leeds Festivals – but, as the release of Roger Sargent's film about the band's revival, The Libertines: There Are No Innocent Bystanders, released next month, reveals, with Doherty the appeal of the story is usually greater than the sound.

Doherty has been in prison three times, had at least 15 court appearances, a conviction for burglary, more than 26 drugs charges and is currently on bail for cocaine possession. I ask how he is managing his addictions.

"I've stopped injecting," he says, giving credit for this improvement to a new girlfriend, whose name he decides not to disclose, but whose parents he is meeting at their Oxford home this evening.

"The only way I see myself in a serious relationship is if I am toning it down a bit. When you're banging up all day you can't really have someone else in your life, especially if she's an English rose. I wouldn't let her touch anything, I just wouldn't." Doherty tells me he is being treated at a walk-in clinic for users and is currently on a pharmaceutical opiate called Subutex ("Posh and Becks, as they call it"), which "doesn't get you high" but suppresses withdrawal symptoms.

Gone is the implant which he had in his stomach to block the effects of heroin. "Jesus Christ, thank God them days are over. That was when I was up in front of a judge every five minutes and he was saying, 'get clean or go to jail'". Doherty had quite a hard time in prison.

"I got on OK in Pentonville [in 2006] because it was kind of my local, if you like. A lot of people wanted to get me, but more wanted to do me a favour. In Wayland last year it was lads from east rather than north London, and loads of other places. People I didn't know." As soon as he arrived, he says, people started getting at him, requesting money and drugs for protection. "I didn't have any money, I didn't have any drugs. One guy said he was going to stick a fork up my arse. I threw my telly at him because I thought that would get me put in isolation."

Instead, they moved Doherty to another wing where he found an ally in his cellmate who "didn't like bullies, basically". Between them they managed to fend off the attention. "A lot of those guys are just scared little boys inside. If you stand your ground they back down."

When Doherty speaks it comes across that the constant danger, the addictions, and the hell-raising parties all stem from his wish to emulate the bohemian ideal. This was clear in his Libertines days, when the band's red jackets and the presentation of Doherty as a kind of Nick Drake of our times – a new romantic, a poet and a rebel – were still doing their work.

A decade on, the figure who describes quite eloquently and earnestly his passion for a time when men wore smoking jackets and when drugs and art were synonymous, seems deflated. I hope that the art will be a positive step for Doherty; his enthusiasm for it recalls the old Pete – the showman and the optimist.

"I have a distinct memory of friends I had at school whose parents were, for want of a better word, bohemian. That was the kind of England that I thought I should have belonged to," he says. Instead Doherty grew up in a series of barracks, the son of a Catholic Army Major, and received little encouragement for his creative pursuits.

"My family used to say, point-blank, 'We'd support you if we thought you could sing, or we thought you could write songs, but you can't'."

Last year his widely publicised estrangement from his father ended after a good meeting at his little sister's wedding. "The family was all there together and I think my father was a little bit surprised at how compos mentis I was. He turned around and said that I was welcome to come home for Christmas. That was the first time in six years he's said that."

Repeated flayings in the tabloid press from 2005 onwards – his fans loving his Keith Richards-esque behaviour, his detractors revelling in his destruction – took its toll on Doherty. Never mind the fact that he courted it to start with. Three years ago he upped sticks to Paris to avoid the relentless attention. He loves it there, his own modern-day bohemia.

"The media circus got a bit twisted when I was in London. It became a bit of a joke, really. In Paris, they're so serious I can take myself really seriously too. I can get really morbid without people telling me to cheer up." He still has a loyal fanbase and he hasn't abandoned his music. He has already played a couple of secret gigs in London this year.

Despite this retreat from public life, Doherty hit the headlines earlier this week when the South African supermodel Lindi Hingston told the South African Sunday Times that she had given birth to his baby six weeks ago. Pictures of the little girl, who has been named Aisling, appeared in the paper. There is a distinct Doherty pout to the baby's features. When I ask the man himself about the pictures, he claims not to know anything about the press coverage.

"I'm really surprised she's done that [talked to a newspaper]," he says rather sadly, looking to his manager for confirmation and support. "The little girl was two months premature. I said I'd try to be there for the birth. You know what, I don't want to talk about that." So she is your daughter?

"Yeah, she's mine," he says, adding: "We're using the baby's blood in one of the pictures". I'm almost certain he's joking. Almost.

On Blood: A Portrait of the Artist, Cob Gallery, London NW1 (cobgallery.com) 26 February to 4 March

www.independent.co.uk/news/people/profiles/pete...

@темы: Интервью, Биография, 2006, 2005, 2012, 2010

---

[Pete Doherty]

Peter Doherty Exclusive interview at Reading Festival 2011

Lewis Donovan exclusively interviews Peter Doherty at Reading Festival 2011. Pete discusses the passing of Amy Winehouse and decision to cover one of her tracks, his experience of the London riots and the current state of British music.

@темы: Видео, Новости, Интервью, Live, Peter Doherty, 2011

---

[Pete Doherty]

Доэрти vs. Барат. Часть 1. Интервью с Питом
NME, июль 2004г

Сейчас полдень среды, и NME сидит в квартире у Пита Доэрти в Ислингтоне, в северном Лондоне. Эта квартира далека от того образа, который могли создать у вас статьи о Доэрти во всевозможных жёлтых газетёнках – мрачная квартира героинщика полная наркоты и прочей грязи. Это самая обычная квартира – чёрный кожаный диван в углу, столик с ноутбуком в другом, а на стене нацарапано ‘Libertines forever’ и ‘Peter+Carlos’. В соседней комнате сидит друг Пита и партнёр по ‘For Lovers’ Вулфмэн и смотрит ТВ, в одном халате.

Это первое интервью Пита после гастролей Libertines в Марте. С тех пор он был выгнан из группы, причём тогда, когда до их релиза самого ожидаемого альбома года оставалось совсем чуть-чуть. Он превратился в таблойдную сенсацию, и каждый его шаг теперь отражается в газетных заголовках. Он провалил 2 попытки реабилитации от героиновой зависимости в Британии, и третью – в Тамкрабокском монастыре, в Таиланде – убежав в Бангкок, где ещё сильнее ударился в героиново-крэковое раздолье и прочие излишества. Вернувшись домой, он был арестован за ношение холодного оружия (был признан невиновным). Ультиматум от Libertines был предъявлен в 7 утра, на следующее утро (приблизительно 12 августа), по телефону, их менеджером Аланом МакГи: больше никаких выступлений с Libertines, до тех пор, пока он не прекратит принимать наркотики.

Причём в это время остальная группа в Real World Studios репетирует своё предстоящее выступление на T in the Park, с сессионным гитаристом, который заменит Доэрти.

Пит сказал, что единственный человек, который удерживал Libertines вместе, это Мик Джонс (экс-The Clash), который продюссировал последний альбом, и без которого они его вряд ли дописали бы. Он размышляет, о том, как же можно держать Babyshambles подальше от NME. Его любимые песни с нового альбома, названного просто The Libertines – ‘Tomblands’ и ‘Don’t be Shy’. Он играл нам их на своей, повидавшей виды, акустической гитарке, которую он держал всё время, пока мы брали у него интервью. Он показывал нам фотки с выступления на Leeds, этого года, после которого NME просто затопило письмами, от обеспокоенных состоянием Пита, фанов. «Посмотрите на меня, я выгляжу вполне нормально,» - говорит Пит, показывая на себя же, прыгающего в толпу.

В общем, Пит ещё далёк от клише прожженного джанки. Он довольно таки членораздельно изъясняется, шутит, но всё равно выглядит абсолютно разбитым. Как видно, он не далёк от депрессии.

NME: Как сейчас вы относитесь к Карлу?
«Я люблю его… Я хочу, что бы он был счастлив. И я знаю, что я могу это сделать. И, похоже, что я могу сделать его окончательно несчастным. Это как с девушкой, которую ты по настоящему любишь, и от которой ты должен держаться подальше, что бы не причинить ей боли...»

Когда вы думаете снова с ним поговорить?
«Когда мы окончательно расстались, наши интересы столкнулись. Зато когда мы снова встретимся, мы крепко обнимемся, и никогда больше не будем расставаться. Это жизнь, и это не обыкновенная группа. The Libertines вечны, но… Мне кажется, что ему нужно чуточку побольше места, на него очень сильно давят. Я знаю, что он верит в музыку. И я знаю, что, не смотря на все те глупости, которые говорят ему обо мне люди, ещё полно ловушек и западней на этой извилистой дорожке. Несмотря на всё это я верю ему, несмотря на всё это, я знаю, он верит в меня. (Начинает играть на своей гитаре). Это новая песня, называется ‘Sweet Brown Boy’, да. Карл приложил к ней руку, причём не плохо так, приложил – ещё столько всего мы можем сделать вместе. Я не могу привлечь к себе его внимание. Я звоню ему дважды в день. Я ему писал, но он не звонит мне, и не отвечает.

Вы всё ещё принимаете героин и крэк?
«Я практически завязал. Я много чего понял в Бангкоке».

Одна жёлтая газета сообщила, что вы тратите 1000 фунтов в день на наркотики…
Вы не в своём уме. Это просто смешно. Я никогда такого не говорил. Вот что я вам скажу.… Вот что я вам скажу (Проходит к полке, берёт три куска героина из специальной медицинской баночки. ) Это 60 фунтов. Этого примерно на 2 дня хватит. Я никогда не тратил 1000 фунтов на героин. Просто невозможно принять столько героина, можно умереть. А ещё, ещё… Я больше не курю крэк в трубке, и это большое достижение. Если ты положишь вот так кусок крэка, и раскуришь его, это просто разобьёт тебя (изображает коматозника) и обратно уже никак.

Что может заставить вас бросить героин?
«(Долгая пауза) Иногда, в последнее время, я думаю, что я должен сделать это, и я могу. Но это сложно. Это трудно. Очень трудно. Просто доходишь до такой точки, когда хочешь открыть людям глаза. Но, друг, я такой весь растерянный… Я так запутался в песнях, и я ещё и писатель и, в общем, не могу…»

Даже если это может помешать существованию группы?
«(Пауза) Я делаю всё, что он говорит (Карл). Я всегда так делал. Я всегда ему верил, в особенности, когда речь шла о наркотиках. ‘Когда Питер бросит, тогда он сможет вернуться в группу…’ Просто приди, встреться со мной и объясни это. Я сделаю всё, что он хочет…»

Когда вы последний раз разговаривали с Карлом?
«Когда он в последний раз звонил мне? (Пауза) Не помню. В воскресенье, ровно в семь утра, с Гластонбери мне позвонили наши общие друзья. ‘Ему действительно тебя не хватает’. Почему бы ему самому мне не позвонить? Почему бы нам вместе не поиграть на Гластонбери? Я был в такой же ситуации в прошлом году, не веря, что всё это действительно со мной происходит, веря в то, что они дадут мне вернуться. Я думал, что Алан (МакГи) развернётся и скажет ‘Эй, пошли’. Просто сесть и отыграть альбом…. Я чувствовал себя как хренов идиот. Я сел бы и отыграл альбом. Но они не хотят, что бы я возвращался.»

Они хотят, что бы вы вернулись, это видно, но они хотят, что бы вы были без зависимостей.
«Я не буйный… Я не колюсь. Если бы я начал делать это, ушёл бы в тот мир…. Я был бы более ненадёжным. Всё как-то очень непонятно. Алан МакГи обещал мне – он клялся – что этого никогда не повторится, что они никогда больше не будут играть без меня.»

Как вы будете себя чувствовать, когда в следующий выходной они будут играть без вас на T in the Park?
«(Пауза, начинает плакать) Я умру. Это столько для меня значит. Я просто умру…. Они не имеют никакого права играть на T in the Park без меня и вообще стоять без меня на сцене. Как я могу вернуться? Я не могу туда вернуться. Наши отношения окончательно испорчены. Он (Карл) дразнит меня. Он просто меня дразнит. Зачем выкидывать меня из The Libertines? Зачем доходить до такого? А? Он придерживал меня, потому что он как-то может контролировать всё, что охренительно дорого для меня. А самое главное – это моя жизнь. Слушай, а я могу отрецензировать The Libertines на T in the Park?»

А хотите?
«Да, это было бы просто великолепно. ‘После трёх песен я решил забраться на сцену’. А Карл такой: ‘Уберите его отсюууууда!’ . Могу я пойти на T in the Park и отрецензировать его? Я правда могу сделать это? ‘(Поёт) And to the man who would be king/I would ask only one sing…’ (Неожиданно останавливается и пялится прямо на NME) Знаете ли вы чего-то, чего не знаю я?»

Знаю ли я чего-то, чего не знаете вы?
«Вы знаете что-нибудь?»

О чём?
«О том, как я играю…»

Нет…
«Я хочу…ну не знаю. Всё, я точно туда пойду…но они не примут меня (вздыхает).»

Они возьмут вас обратно моментально, конечно же, если вы бросите наркоту.
«(Тихо и слёзно) Это не честно. Если они примут меня обратно, я откажусь. Если бы они взяли бы меня обратно, я знаю, что всё бы было хорошо. Уважение ко мне. Они не уважают меня…. Я лучше буду играть на ближайшей парковке. Ну вы понимает? Я знаю все их фишки. Давайте посмеёмся…моя единственная надежда умерла. Я не дам им выпустить альбом…»

Вы не беспокоитесь о том, что вы можете огламуризировать наркоманию?
«(Шокирован) Я? Не знаю… Была одна моя фотка в The Observer с трубкой крэка. Не знаю. Огламуризировать – это сделать что-то превликательным для остальных? Сделать притягательным?»

Да.
«Положа руку на сердце? Да. Ну вы знаете о чём я? Действительно. Только если ты убогий, эгоистичный, ограниченный человек, и говоришь что-то типа ‘Это охрененно круто’. Лично я не рекламирую наркоту, и никогда этого не делал. Песни ‘Death on the Stairs’, ‘Horrorshow’, ‘Sheepskin Tearaway’ – все они грустные, наполненные болью картины того мира. Это скорее крик о помощи. Я говорю: заберите меня отсюда. Понимаешь о чём я? ‘The Ha Ha Wall’ повествует о той точке, после которой начинаешь видеть всё по настоящему. Я видел, как уходили мои друзья. Ну вот, приехали – сейчас все подумают, что я давлю на жалость. На хрен! Вы хотели унизить меня вот так, да? Я гламуризирую сигареты без фильтра. Но я не хочу гламуризировать курение героина…слушайте, я не хочу говорить об этом.»

Вы осуждаете людей, которые думают, что ваша миссия – умереть настоящей рок-н-рольной смертью, как Сид Вишес (Sex Pistols)?
«Нет, это не правда, я читал это…(Изображает Сида) Что я должен делать? Нет, мои музыкальные герои – это все те же старые чуваки типа Ли Мэйверса (вокалист/гитарист/автор текстов, The La’s)….»

Ходят слухи, что он снова хочет собрать The La’s.
«Да, правда? Я готов…. А кто ещё? Джон и Гари Бэндит… Карл… ну… Билли Холидэй… Элла Фитжеральд офигенно спела бы (начинает петь) ‘ My fur coat’s sold/Oh lord ain’t it cold…’»

Ваше самое счастливое воспоминание о временах, когда вы были в Libertines?
«Ну, во первых я отношу себя к Libertines и сейчас тоже. И сейчас, наверное лучший момент. Альбом, который мы сделали, это глоток воздуха. Он делает меня счастливым. Я горд за него. Это величайшее время. Прошлым вечером мы с Babyshambles выступали в Стоуке, и там танцевали детишки. Они были такими вдохновленными, вдохновленными нашей музыкой. Ну вы понимает? Ни одна другая группа такого не делает. Они просто отыгрывают пару-другую песен.»

(В этот момент Пит начинает играть роскошную версию ‘Don’t be shy’, показывая, где ‘лучший бит’ и где ’Бит Карла’. Когда он заканчивает, он просит отслушать, это на диктофоне NME, и удовлетворённый результатом, довольно ухмыляется. )

Вы знаете, что Гарри Поттер самый большой фанат Libertines?
«Ему всего 14-15. Он в порядке вообще? Хороший ли он парень? Вы когда-нибудь его встречали? Я где то читал, что он когда-то сказал, что ‘Я бы был не против побыть Питом, но я бы не хотел отправиться на реабилитацию в психиатрическую клинику.’ Я никогда не видел Гарри Поттера.»

Как вам группы типа Razorlight?
«Не знаю. Иногда у тебя в голове появляется мысль, что ты не хочешь, что бы тебе что-то нравилось. А потом ты слушаешь радио и ‘О, вот это очень даже мило, что это?’ И это Razorlight и ты такой ‘Фак, а мне нравится это!’ Из того что я слышал – они мне очень понравились. Это не The Smiths и не The Libertines, где всё очень помпезно. Они просто веселятся.»

Почему вы не можете вернуться на реабилитацию в Таиланд?
«Это была невообразимо бессмысленная трата денег. Когда я ехал в Таиланд – я был чист. Там я начал свой духовный путь, к которому я не был готов. Возможно, лет через 10-20 я бы и встал на этот путь, одетый в робу, и всё такое. Это путь длинною в жизнь, и надо убрать в сторону все те вещи, которыми ты живёшь: деньги, славу, похоть, все те вещи, которые всегда управляли The Libertines…ты должен от всего от этого отказаться. Я не готов к этому, я всё ещё голоден по этим вещам.»

Что стало последней каплей?
«Было много причин, по которым я оттуда ушёл. Во первых, из-за приставаний в бане… На самом то деле не особо много плохих вещей, которые я могу сказать об этом месте. Всё плохое шло от других пациентов, а не от монахов – они очень милые, мудрые люди. Но были посягательства на мою свободу. Это было не то. Не то место, для человека, которому всего лишь нужно немного свободного места.»

Там было плохо?
«Не, нет, там просто…мне казалось, что что-то должно было случиться. Я был напуган. А потом я попросил, что бы меня отпустили оттуда, но они сказали, что не отдадут мне мой паспорт. Они сказали ‘У нас ваш паспорт, и вы должны ждать охранника.’ Я немного попинался и покричал (подмигивает).»

И вы уехали в Бангкок…
«Я уехал из монастыря, из этого одухотворённого места, в Садом и Гоморру. Китайский героин в меню румсервиса…жёстко, чувак…а девушки…ауууу, прекрасные. У меня не было денег, так что я был для них бесполезен. И эти девушки на улицах далеко не мусор…»

Что заставило вас вернуться в Соединённое Королевство?
«До меня кое-что, в конце концов, дошло. Понимание того, кем я должен быть, и чего я должен избегать. Ты начинаешь скучать по некоторым вещам. Я должен был вернуться в Блайти. Карл и я – на наркотиках или нет – это была одна единственная маленькая рука, которая была согласна выйти куда-нибудь со мной, пойти выпить. А сейчас я ему больше не нужен.

Автор: Энтони Торнтон
NME, 24 июля 2004 года

+++

Доэрти vs. Барат. Часть 2. Интервью с Карлом

Ровно через день, после того как NME взял интервью у Пита Доэрти, мы съездили в Real World Studios, где оставшиеся участники The Libertines провели пять дней репетируя с Энтони Росомандо, американским гитаристом, который дополнит группу во время отсутствия в ней Пита. Сейчас вечер, завтра будет T in the Park. Солнце за деревней уже садится. Поэт описал бы всё это так – сельская местность, всё поросло мхом, всё золотится. «Это Аркадия,» - подытоживает Карл Барат, идя в паб на холме. Он замечает несколько подозрительных персонажей. «За исключением вот тех местных злых мальчишек.»

В окружении этих эдилических пейзажей, сложно представить, что в мире может быть что-то не в порядке. Прямо сейчас, личная вселенная Карла холодна и грустна. Он больше не разговаривает со своим согруппником, лучшим другом и почти кровным братом Питом Доэрти, и это будет продолжаться, до тех пор, пока тот не бросит крэк и героин. Это решение далось Карлу очень сложно. Он чувствует себя виноватым за него. Но сложно придумать ещё что-то, что можно было сделать в сложившейся ситуации.

В результате Карлу достались только многочисленные обидные замечания со стороны Пита, которые тот делал в интервью жёлтым газетам, в обмен на деньги на наркотики. Он пару раз чуть не умер. Они так сильно дрались с Питом, что охранником приходилось держать их подальше друг от друга в студии, в которой они записывали свой второй, и возможно последний, альбом The Libertines. Теперь Карлу приходится отыгрывать выступления, которые кажутся неправильными в этой ситуации, промоутировать альбом, который при прослушивании делает его грустным, в конце концов – ему приходится быть далеко от своего друга, которого он любит. Так что не удивительно, что он постоянно просит остановить интервью, продумывая каждую фразу, и то, как она может отразиться на Пите, что бы привести всю эту путаницу в порядок – и больше чем один раз – для того, что бы не расплакаться.

Вам бы не захотелось быть в этот момент Карлом Баратом.

NME: Как много времени прошло с того момента, как вы говорили в последний раз с Питом?

Карл: «Я говорил с ним, перед тем как он улетел в Таиланд. Всё было так хорошо, всё было наполнено надеждой, и я чувствовал себя довольно-таки оптимистично. Тогда я действительно верил, что мы находимся на дороге Кальвари/Аркадия/Старые Добрые Времена. Я отменил наше выступление на Гластонбери, я отменил всё до того дня, когда он должен был приехать. Так что он очень зря вернулся не во время и заявил, что хочет играть на Гластонбери. Он абсолютно не понимал что происходит.»

С каким условием вы возьмете Пита обратно?
«Дайте-ка, я проясню ситуацию: Пит не был выкинут из группы. Просто я думаю, что было бы безответственно играть с Питером, когда он в таком состоянии, и я, честно говоря, не уверен, может ли он сейчас сам о себе позаботиться. Питер должен немного прочиститься. Тогда он сможет вернуться в группу, и мы снова сможем дружить.»
«Сложнее всего объяснить ему всё это. Мы делаем это для него. Я не хочу выступать на концертах. Это всё как-то неправильно – я пою его песни и делаю его альбом – конечно же, он должен быть здесь. Но всё не могло так продолжаться дальше. Питер просто бы умер, или кто-нибудь был бы убит.»

Почему вы с тех пор с ним не говорили?
«Я знаю, что он мне скажет, что я не прав в своём решении (не разрешать ему играть). Ему нужен любой толчок с моей стороны, что бы вернуться, но я не хочу в очередной раз выслушивать от него, что я не прав. Если мне покажется, что Питу нужна помощь, я конечно же ему помогу. Я пошлю ему сообщение.»

Как вам кажется, хочет ли он бросить принимать наркотики?
«Я не знаю. Действительно не знаю. А вы?»

Похоже, что скорее нет, так ведь?
(Молчание)

А вы принимаете наркотики?
«Уже давно – нет, на самом то деле. У меня нет зависимости. Я имею в виду, что не принимаю их в большем количестве, чем любой журналист NME, поняли о чём я? И я постараюсь, что бы всё так и оставалось.»

Ещё он говорит, что его сознание чище, чем когда-либо.
«Ну, если уж говорить честно, то оно не такое уж и чистое. Не правда ли? Он просто свихнётся, если не перестанет курить крэк. Он наносит непоправимый вред на его психологическое здоровье, а я не хочу, что бы с ним что-то случилось. Я ненавижу подниматься на сцену и видеть, как он не очень хорошо сражается с какими-то демонами. Я не могу играть с ним, когда часть его где-то далеко, и когда он опять может начать всё крушить.»

Пит клянется, что он буйствовал за сценой в Брикстоне, потому что вы посмотрели на него с ненавистью, когда пели ‘Can’t Stand Me Now’.
«Возможно, я и не о нём пел, я, нах, не знаю. И я не думаю, что я делал это, по-моему, я был полон надежд в тот вечер, и просто посмотрел на него, что бы узнать, что он думает по этому поводу. И, по-моему, это как то параноидально звучит.»

Это не свободолюбиво (libertine), быть зависимым от чего-то?
«Конечно же нет. Я точно также говорил. Даже в самом начале я говорил, что каждый вдох этой дури (крэка) это ещё один шаг в сторону от меня.»

А вы не думаете, что тюрьма это лучшее место для него?
(Бормочет) «Всё зависит только от него. (Оживляется) Я не должен говорить всяких гадостей, вроде этого – это его расстроит.»

Что вы думаете по поводу того, что The Libertines превратились в большую таблойдную историю?
«Я не хочу быть мыльной оперой. Я думаю, что мы выше этого. Есть что-то большее – музыка. И это ещё одна причина, по которой я хочу выступать с нашим новым материалом.»

Для большей части людей, последняя вещь из-за которой вы популярны – это музыка.
«Да, конечно, этого мы точно не хотим. Поэтому я и не хочу, что бы люди продавали истории таблоидам.»

Похоже, что Пит зависим от внимания не меньше чем от героина или крэка.
Я не могу это обсуждать.

Вы беспокоитесь о том, что The Libertines гламуризируют героин?
«The Libertines не гламуризируют героин. Вы что, не заметили, что моя позиция абсолютно противоположна героину? Гари вообще организовывает благотворительные выступления, деньги от которых идут на реабилитацию от наркозависимости. Я не гламуризирую героин. Конечно же, нет. Я ненавижу героин. Я ненавижу запах героина. Он мне отвратителен – я видел, что он может сделать. Это уже написанная книга, это клише. Есть всего два выхода из этой ситуации, и оба они, нах, печальны.»

Что вы испытываете, когда слушаете новый альбом?
«Я чувствую только душевную боль и вспоминаю обо всём, что происходит сейчас. Я его даже как альбом не рассматриваю.»

Что вам больше всего запомнилось из всего процесса его записи?
«Это вообще чудо, что мы его закончили. Если всего этого не было – (продюссера) Мика Джонса, (инджинера) Дональда Прайса и двух внушительных охранников, то…»

Вам нравится всё то, что сейчас происходит, вся эта неразбериха?
«И нравится и не нравится. (Вздыхает) Сложно сказать. У меня в голове 2 противоборствующие стороны. Я хочу послать Питу какое-то любовное послание и попросить его вернуться домой.»

Вы всё ещё любите Питера?
(Незамедлительно) «Конечно же, да.»

А правда, что вам кажется, что он хочет вас убить?
«На меня были покушения, но я не думаю, что это кого-то должно волновать.»

Возможен ли счастливый конец всей этой истории?
«Это единственная мысль, которая не даёт мне сломаться. Я не знаю. Это всё так сложно и так просто. Я уверен только в том, что хочу, что бы он перестал принимать наркотики, вернулся в группу и снова стал моим приятелем. Перестань принимать крэк и героин. Перестань думать, что у тебя нет настоящей любви и друзей вокруг тебя. Мы все тебя любим.»

Что вы думаете по поводу ‘For Lovers’?
«Мне понравилась песня, но в то время я её бойкотировал, из-за наркотиков, которые окружали их отношения. Я просто был глупым, на самом деле это действительно хорошая запись.»

Что вы подумали, когда она вошла в Top Ten?
«Чёрт! Нет конечно, я подумал, что это хорошо. Мне было грустно наблюдать Пита на Top Of The Pops. Я тогда был в студии, а все остальные сидели, смотрели, и мысленно его подбадривали.»

Почему вам было грустно?
«Потому что он был один.»

Может ли быть у The Libertines долгая жизнь без Пита?
«Тут дело не в том ‘может ли’, а в том, будем ли мы этому способствовать. Если я скажу нет, остановит ли это Пита в его желании вернутся? А если я скажу да, будет ли это честно по отношению к Питу? Я хочу играть в группе со своим другом. Это всё что я могу сказать по этому поводу. И ещё, что я не хочу играть в группе под названием The Libertines, когда его в ней нет.»

Вы беспокоитесь, что он может умереть?
«Конечно же.»

Как вы думаете, что будет дальше?
«Я не хочу, что бы кто-то подумал, что я сдался. Этот альбом много для меня значит. Надежда умирает последней. (С наигранным северным акцентом) Я не потерял свою веру в любовь и музыку.»

Думаете ли вы, что вы - самая важная группа вашего поколения?
«Я бы не стал так далеко заходить. Наше поколение ещё не закончилось. И я надеюсь, что The Libertines не последние. С капелькой любви, ободрения и энтузиазма, может быть мы и сможем пройти через всё это, и сделать то, что мы делаем ещё лучше. Вместе.»

Автор: Алекс Нидхэм
NME, 24 июля 2004 года

@темы: Фото, Интервью, Биография, 2004, Covers, Magazine, The Libertines, NME, Carl Barat

---

Confession d'un enfant du siècle

[More..]

Cinéma : Charlotte Gainsbourg et Pete Doherty revisitent Musset

@темы: Видео, Новости, Интервью, 2011, исповедь сына века

---

[More..]

Pete Doherty в "News блоке" на MTV
2009

@темы: Интервью, Kate Moss, Россия, 2009

---

[Pete Doherty]

www.face.ru/page/195/

Интервью

читать

Просмотрев небольшой отрывок интервью с Питом Доэрти, в котором журналист умудрился спросить его о Кейт, наркотиках и воссоединении «The Libertines», мы решили попробовать подойти к теме с другой стороны…

Ты сидишь на бэкстейдже. Слева от тебя призрачный двойник Распутина со скрещенными татуированными руками, бегающими глазами и чем-то подозрительным на подбородке. Справа от тебя гарем из супермоделей, припудривающих носики, меняющихся одеждой, взволнованных девочек, готовящихся к выпускному балу. Перед тобой качающаяся фигура. Очевидно, она в мягкой фетровой шляпе. Она раскачивается еще сильнее. Он выше, чем ты ожидал, но более худой и потрепанный. Его лицо мертвенно-бледное и изнуренное. Хотя как он мог еще выглядеть. Пот стекает по его растрепанным бровям, и в нем, наверное, столько всяких веществ, что они могли бы убить гигантского кальмара. Действительно ядовитых веществ. Изношенная акустическая гитара свисает с его шеи. В его глазах хаос и страх. Возбуждение и опасность. Безрассудство и разрушение. Это глаза человека, который попробовал (почти умерев) больше к своим 27 годам, чем даже мог. Или не мог, если быть точными. Этот мужчина, конечно же, Пит Доэрти. Для друзей он ─ «Питер». Для фанатов ─ «Бог». Уважаемый и почитаемый одним поколением, другим он , напротив, презираемый. Как соя или психические отклонения. Как брать интервью у такого человека? Парня, который, несмотря на все свои усилия, с трудом стоит. Который выглядит так, как будто только что вышел из комы. Или собирается в нее впасть. Господи, он весь мокрый. Вы не видели его поглощающим какие-нибудь нелегальные субстанции, но кто тогда видел? Так что нам с ним делать? Не задавать же все те же бесчисленные вопросы, с которыми к нему приходят все эти годы журналисты… о Кейт, о наркотиках, о тюрьме, о том, что будет с «The Libertines» и так далее, и тому подобное. В нормальном состоянии еще может быть. Но скорее всего если это и случится, мы зайдем к нему с другой стороны. Задав реальные вопросы, о реальных вещах. Вроде шрамов. Или клятв. Или Лесторе Пигготе…

Итак, Питер, рад тебя видеть. У тебя есть какие-нибудь шрамы?
Да, я весь покрыт ими.

(Пит поднимает рубашку и демонстрирует несколько шрамов. Среди них пятна и ужасные рубцы, и, похоже, следы от какого-то ножевого ранения.)


Какая твоя любимая клятва?

Мне нужно выбрать одно? Придурок.

В каких отношениях музыка со шляпами?

Музыка может изменить твою жизнь, как мода. Это не просто какая-то шляпа или пиджак. Это что-то, что заполняет прорехи между твоими словами. Это как «Черт возьми, я не могу это высказать словами, но вот моя шляпа».

(Пит наклоняет свою фетровую шляпу, как будто хочет ощутить запах цветов, подаренных его поклонниками за шляпофилию.)

Что есть «мода»?

Для 99,9% людей – это наблюдение за тем, что кто-то делает и подражание. Только 0,1% устанавливают тренды.

Ты из этих 0,1%?

Даже не знаю. Я никогда не парился о том, что другие люди думают о моей одежде.

Кто самый стильный исторический персонаж всех времен?

(Пит небрежно произносит что-то про Наполеона). Лестор Пиггот.

(Лестор Пиггот – жокей с девятью победами. В масс-медиа не считается «иконой стиля».)

Где ты проснулся сегодня утром?
Вообще-то я не просыпался.

Тогда где ты заснул?

В своем гамаке.

Если бы ты стал на один день премьер-министром, что бы ты поменял в Англии?

Мой гамак.

Ты все еще веришь в Альбион со всей той чертовщиной, которая происходит сегодня?

Сейчас самое время для поэзии. Время проблем и конфликтов.

Это эскапизм или это воплотимая мечта?

Эскапизм сам по себе есть достижимая мечта.

Ты все еще один из «the Libertines»? В этой нигилистической морали есть социальная ответственность?

Да, к сожалению, в нашем обществе сейчас я не вижу других путей. (В этот момент появляются две балерины из Западной Европы, и Пит отпускает в их сторону комментарий. Он спрашивает их, не хотели бы они станцевать для него. Они кивают, и Пит исполняет «La Belle et la Bête» Babyshambles на своей акустической гитаре. Две девушки начинают танцевать по комнате. Они, надо сказать, танцуют в унисон, как будто делали это под песню Пита уже много раз. Текст песни подходит моменту.

«I’ll tell you a story but you won’t listen,

It’s about a nightmare steeped in tradition.

It’s the story of a coked-up pansy,

Who spent his nights in flights of fancy

Met two fellas over gin and mixers,

They talked for a while he soon got the picture,

One was a souped up Soho mincer,

The other was a pikey with a knowledge for scriptures.

Then the conversation turned evil,

Talked, talked and talked about people,

Why did you do it to so many people?»

В этот момент Пит замолкает. Танцовщицы делают реверанс. Распутин и модели громко аплодируют. Кто-то передает по кругу трубку.)

Чем ты больше всего гордишься?

Свадебным подарком, который я преподнес Пичез.

Что это было?

Скутер. Розовый скутер.

Чего ты больше всего стыдишься?

Не думаю, что я хотя бы начну отвечать на этот вопрос.

Тогда что просто бы ты исправил?

Многое.

Вроде чего? Перед кем бы ты извинился?
...

Пит бормочет что-то неразборчивое, когда начинает играть песня «The Beatles» «A Little Help From My Friends». Ты пытаешься задать еще один вопрос о сожалении, но становится понятно, что больше ты уже ничего не получишь. Агенты Пита говорят, что интервью окончено. Он начинает петь «What Katie Did», и снова появляются танцоры.

Что можно взять из всего этого дурачества? Пит напуган, и он икона стиля. Он спит в гамаке. Или, скорее, вообще не спит. Куда идет Пит, туда идут женщины. Много женщин. И не только пожилые. А экзотические танцорши из Литвы и модели с острыми скулами, как у некормленых козлов. Когда ты смотришь на этого очень-очень потного (сложно даже описать насколько) парня, ты не можешь устоять, чтобы ни спросить, почему он привлекает такое количество поклонников. И потом, два часа спустя, находятся ответы на все твои вопросы. Играя акустику в маленьком пабе Кентиш Тауна на севере Лондона, Пит объединяется со своим давним одногруппником/другом/лучшим другом/соседом, Карлом Бэратом. Они играют песни «The Libertines». Они поют в один микрофон. Они заигрывают. Их пот стекает одной струей. И в этот момент они смотрят друг другу в глаза, выкрикивая хором текст «Don’t Look Back Into The Sun». Оглядываясь по сторонам, ты понимаешь, что все присутствующие думают об одном и том же. Все его недостатки, которых много, здесь уходят на задний план. В этом есть нечто особенное. Странным образом именно благодаря этому, Пит – национальное богатство. Он нужен нам так, как нужен Клифф Ричард, поющий на Уимблдоне. Благослови тебя Господь, Пит Доэрти. Если он есть.

 

sabotagetimes.com, фото: burgermoo, Guy Eppel/flickr.com

@темы: Фото, Интервью, Биография, 2010

---

[Pete Doherty]

Book which was written by Peter Doherty's mother (Jacqueline Doherty)
Pete Doherty: My Prodigal Son
A Child in Trouble, a Family Ripped Apart, the Extraordinary Story of a Mother's Love


читать

Hardcover: 256 pages
First Publisher: Headline Book Publishing Ltd (August 31, 2006)
First published in paperback in 2007
Language: English
ISBN: 0755316088

For over three years Jacqueline Doherty has been watching her rock star son's messy descent into drug addiction. Every step of the way has been charted by a hungry media. And every step of the way has been agony for a loving mum. Pete Doherty's celebrity means that his addiction has become public property. But Jacqueline is a private person and her painful story is the story of any mum - or any parent - trying to help a child who has gone off the rails. This is the compelling story of Pete's childhood, his burgeoning talent, his success as a musician, and his drug addiction set against the backdrop of his loving relationship with his mother and his family. It is a moving memoir of how a happy, middle-class family has attempted to cope with a family member opting to love drugs more than he loves them, or himself. It is a memoir that will offer hope to other mothers and families in a similar situation.

She describes my descent in the book. I think it's a little bit exaggerated. I might have had a bit of an off-day one Christmas. And she saw it as this momentous occasion where she discovered I was a heroin addict. But really I just wasn't feeling well and I was looking a bit rough, the same as anyone would, heroin or no heroin.
«В этой книге она описывает мое падение. Я думаю, оно немного преувеличено. Возможно, у меня был неудачный день в какое-то Рождество. А она рассмотрела это день как важный для нее момент, в который она обнаружила, что я сижу на героине. Но я действительно просто плохо себя чувствовал и выглядел немного грубовато – так, как и все остальные, когда им нехорошо, с героином или без героина».
(from Peter Doherty interview: A rake's progress)

@темы: Ссылки, Интервью, books, Биография

---

[Pete Doherty]

Interview with Peter Doherty, Stockholm Sweden january 2010

@темы: Видео, Интервью, Live, 2010

---

[Pete Doherty]

L’Uomo Vogue
2010 October
«Pete Doherty is Back»


источник: url

Peter Doherty Vogue Interview 2010

запись создана: 02.11.2010 в 12:36

@темы: Видео, Фото, Интервью, Live, Vogue, Magazine, 2010

---

[More..]

Украшения от Пита Доэрти

Британский музыкант и enfant terrible Пит Доэрти нашел еще одно применение своей стильной и поэтической натуре: он будет создавать ювелирные украшения
Коллекция украшений, над дизайном которых музыкант работает совместно с ювелиром Ханной Мартин, будет назваться «Albion Trinketry». Устаревшее слово «trinketry» в академическом словаре английского языка переводится как «украшения» или "безделушки", а Альбион — один из любимых образов Пита Доэрти. Его дневники были изданы под названием «Books of Albion», там он впервые описал вымышленную страну, где сигареты растут на деревьях, а в начале своей музыкальной карьеры вместе с соратником по группе Libertines Карлом Баратом Пит жил в апартаментах «Albion rooms.» Вполне логичное продолжение — украшения из Альбиона.
Пит Доэрти черпал вдохновение в старинных украшениях, которые передаются из поколения в поколение, и сам хотел бы создавать такие же. В коллекции будут кольца, запонки и цепочки для часов. Все, что нужно английскому романтику.

(Анастасия Федорова для be-in.ru)
источник

Коллекция ювелирных украшений, названная Albion Trinketry, – это совместный проект Пита Доэрти и знаменитого британского ювелира Ханны Мартин. Вместе они решили запустить линию из пятнадцати предметов, среди которых будут запонки, кольца, цепочки, булавки и браслеты для часов. Стиль этих украшений навеян стариной и любовью Доэрти к старинным вещам, но при этом Ханна Мартин сделала коллекцию «одновременно современной и неустаревающей». Как сообщает представитель ювелирной фирмы, «Питер и Ханна увековечивают современную роскошь. Их целью во время работы было создать коллекцию, которая выдержит тест временем и пройдет сквозь многие поколения». Линия поступит в продажу чуть позже в этом месяце в Лондоне и Париже, а с 2011 года появится и в магазинах других стран.

www.doherty.ru

***
Peter Doherty at launch of Albion Trinketry



фотографии украшений

запись создана: 07.11.2010 в 19:14

@темы: Видео, Новости, Ссылки, Интервью, Биография, Live, 2010, Albion

---

[Pete Doherty]

Peter Doherty Interview @ 'Transmission' July 2006

@темы: Видео, Интервью, Live, 2006

---

[Pete Doherty]

Peter Doherty — one Elle of an interview.

@темы: Видео, Интервью, Live, 2009

---

[Pete Doherty]

Peter talks about fame, Babyshambles, fans, and being Doherty...

@темы: Видео, Интервью, Live, 2009