[PeteDoherty]

Доэрти vs. Барат. Часть 1. Интервью с Питом
NME, июль 2004г

Сейчас полдень среды, и NME сидит в квартире у Пита Доэрти в Ислингтоне, в северном Лондоне. Эта квартира далека от того образа, который могли создать у вас статьи о Доэрти во всевозможных жёлтых газетёнках – мрачная квартира героинщика полная наркоты и прочей грязи. Это самая обычная квартира – чёрный кожаный диван в углу, столик с ноутбуком в другом, а на стене нацарапано ‘Libertines forever’ и ‘Peter+Carlos’. В соседней комнате сидит друг Пита и партнёр по ‘For Lovers’ Вулфмэн и смотрит ТВ, в одном халате.

Это первое интервью Пита после гастролей Libertines в Марте. С тех пор он был выгнан из группы, причём тогда, когда до их релиза самого ожидаемого альбома года оставалось совсем чуть-чуть. Он превратился в таблойдную сенсацию, и каждый его шаг теперь отражается в газетных заголовках. Он провалил 2 попытки реабилитации от героиновой зависимости в Британии, и третью – в Тамкрабокском монастыре, в Таиланде – убежав в Бангкок, где ещё сильнее ударился в героиново-крэковое раздолье и прочие излишества. Вернувшись домой, он был арестован за ношение холодного оружия (был признан невиновным). Ультиматум от Libertines был предъявлен в 7 утра, на следующее утро (приблизительно 12 августа), по телефону, их менеджером Аланом МакГи: больше никаких выступлений с Libertines, до тех пор, пока он не прекратит принимать наркотики.

Причём в это время остальная группа в Real World Studios репетирует своё предстоящее выступление на T in the Park, с сессионным гитаристом, который заменит Доэрти.

Пит сказал, что единственный человек, который удерживал Libertines вместе, это Мик Джонс (экс-The Clash), который продюссировал последний альбом, и без которого они его вряд ли дописали бы. Он размышляет, о том, как же можно держать Babyshambles подальше от NME. Его любимые песни с нового альбома, названного просто The Libertines – ‘Tomblands’ и ‘Don’t be Shy’. Он играл нам их на своей, повидавшей виды, акустической гитарке, которую он держал всё время, пока мы брали у него интервью. Он показывал нам фотки с выступления на Leeds, этого года, после которого NME просто затопило письмами, от обеспокоенных состоянием Пита, фанов. «Посмотрите на меня, я выгляжу вполне нормально,» - говорит Пит, показывая на себя же, прыгающего в толпу.

В общем, Пит ещё далёк от клише прожженного джанки. Он довольно таки членораздельно изъясняется, шутит, но всё равно выглядит абсолютно разбитым. Как видно, он не далёк от депрессии.

NME: Как сейчас вы относитесь к Карлу?
«Я люблю его… Я хочу, что бы он был счастлив. И я знаю, что я могу это сделать. И, похоже, что я могу сделать его окончательно несчастным. Это как с девушкой, которую ты по настоящему любишь, и от которой ты должен держаться подальше, что бы не причинить ей боли...»

Когда вы думаете снова с ним поговорить?
«Когда мы окончательно расстались, наши интересы столкнулись. Зато когда мы снова встретимся, мы крепко обнимемся, и никогда больше не будем расставаться. Это жизнь, и это не обыкновенная группа. The Libertines вечны, но… Мне кажется, что ему нужно чуточку побольше места, на него очень сильно давят. Я знаю, что он верит в музыку. И я знаю, что, не смотря на все те глупости, которые говорят ему обо мне люди, ещё полно ловушек и западней на этой извилистой дорожке. Несмотря на всё это я верю ему, несмотря на всё это, я знаю, он верит в меня. (Начинает играть на своей гитаре). Это новая песня, называется ‘Sweet Brown Boy’, да. Карл приложил к ней руку, причём не плохо так, приложил – ещё столько всего мы можем сделать вместе. Я не могу привлечь к себе его внимание. Я звоню ему дважды в день. Я ему писал, но он не звонит мне, и не отвечает.

Вы всё ещё принимаете героин и крэк?
«Я практически завязал. Я много чего понял в Бангкоке».

Одна жёлтая газета сообщила, что вы тратите 1000 фунтов в день на наркотики…
Вы не в своём уме. Это просто смешно. Я никогда такого не говорил. Вот что я вам скажу.… Вот что я вам скажу (Проходит к полке, берёт три куска героина из специальной медицинской баночки. ) Это 60 фунтов. Этого примерно на 2 дня хватит. Я никогда не тратил 1000 фунтов на героин. Просто невозможно принять столько героина, можно умереть. А ещё, ещё… Я больше не курю крэк в трубке, и это большое достижение. Если ты положишь вот так кусок крэка, и раскуришь его, это просто разобьёт тебя (изображает коматозника) и обратно уже никак.

Что может заставить вас бросить героин?
«(Долгая пауза) Иногда, в последнее время, я думаю, что я должен сделать это, и я могу. Но это сложно. Это трудно. Очень трудно. Просто доходишь до такой точки, когда хочешь открыть людям глаза. Но, друг, я такой весь растерянный… Я так запутался в песнях, и я ещё и писатель и, в общем, не могу…»

Даже если это может помешать существованию группы?
«(Пауза) Я делаю всё, что он говорит (Карл). Я всегда так делал. Я всегда ему верил, в особенности, когда речь шла о наркотиках. ‘Когда Питер бросит, тогда он сможет вернуться в группу…’ Просто приди, встреться со мной и объясни это. Я сделаю всё, что он хочет…»

Когда вы последний раз разговаривали с Карлом?
«Когда он в последний раз звонил мне? (Пауза) Не помню. В воскресенье, ровно в семь утра, с Гластонбери мне позвонили наши общие друзья. ‘Ему действительно тебя не хватает’. Почему бы ему самому мне не позвонить? Почему бы нам вместе не поиграть на Гластонбери? Я был в такой же ситуации в прошлом году, не веря, что всё это действительно со мной происходит, веря в то, что они дадут мне вернуться. Я думал, что Алан (МакГи) развернётся и скажет ‘Эй, пошли’. Просто сесть и отыграть альбом…. Я чувствовал себя как хренов идиот. Я сел бы и отыграл альбом. Но они не хотят, что бы я возвращался.»

Они хотят, что бы вы вернулись, это видно, но они хотят, что бы вы были без зависимостей.
«Я не буйный… Я не колюсь. Если бы я начал делать это, ушёл бы в тот мир…. Я был бы более ненадёжным. Всё как-то очень непонятно. Алан МакГи обещал мне – он клялся – что этого никогда не повторится, что они никогда больше не будут играть без меня.»

Как вы будете себя чувствовать, когда в следующий выходной они будут играть без вас на T in the Park?
«(Пауза, начинает плакать) Я умру. Это столько для меня значит. Я просто умру…. Они не имеют никакого права играть на T in the Park без меня и вообще стоять без меня на сцене. Как я могу вернуться? Я не могу туда вернуться. Наши отношения окончательно испорчены. Он (Карл) дразнит меня. Он просто меня дразнит. Зачем выкидывать меня из The Libertines? Зачем доходить до такого? А? Он придерживал меня, потому что он как-то может контролировать всё, что охренительно дорого для меня. А самое главное – это моя жизнь. Слушай, а я могу отрецензировать The Libertines на T in the Park?»

А хотите?
«Да, это было бы просто великолепно. ‘После трёх песен я решил забраться на сцену’. А Карл такой: ‘Уберите его отсюууууда!’ . Могу я пойти на T in the Park и отрецензировать его? Я правда могу сделать это? ‘(Поёт) And to the man who would be king/I would ask only one sing…’ (Неожиданно останавливается и пялится прямо на NME) Знаете ли вы чего-то, чего не знаю я?»

Знаю ли я чего-то, чего не знаете вы?
«Вы знаете что-нибудь?»

О чём?
«О том, как я играю…»

Нет…
«Я хочу…ну не знаю. Всё, я точно туда пойду…но они не примут меня (вздыхает).»

Они возьмут вас обратно моментально, конечно же, если вы бросите наркоту.
«(Тихо и слёзно) Это не честно. Если они примут меня обратно, я откажусь. Если бы они взяли бы меня обратно, я знаю, что всё бы было хорошо. Уважение ко мне. Они не уважают меня…. Я лучше буду играть на ближайшей парковке. Ну вы понимает? Я знаю все их фишки. Давайте посмеёмся…моя единственная надежда умерла. Я не дам им выпустить альбом…»

Вы не беспокоитесь о том, что вы можете огламуризировать наркоманию?
«(Шокирован) Я? Не знаю… Была одна моя фотка в The Observer с трубкой крэка. Не знаю. Огламуризировать – это сделать что-то превликательным для остальных? Сделать притягательным?»

Да.
«Положа руку на сердце? Да. Ну вы знаете о чём я? Действительно. Только если ты убогий, эгоистичный, ограниченный человек, и говоришь что-то типа ‘Это охрененно круто’. Лично я не рекламирую наркоту, и никогда этого не делал. Песни ‘Death on the Stairs’, ‘Horrorshow’, ‘Sheepskin Tearaway’ – все они грустные, наполненные болью картины того мира. Это скорее крик о помощи. Я говорю: заберите меня отсюда. Понимаешь о чём я? ‘The Ha Ha Wall’ повествует о той точке, после которой начинаешь видеть всё по настоящему. Я видел, как уходили мои друзья. Ну вот, приехали – сейчас все подумают, что я давлю на жалость. На хрен! Вы хотели унизить меня вот так, да? Я гламуризирую сигареты без фильтра. Но я не хочу гламуризировать курение героина…слушайте, я не хочу говорить об этом.»

Вы осуждаете людей, которые думают, что ваша миссия – умереть настоящей рок-н-рольной смертью, как Сид Вишес (Sex Pistols)?
«Нет, это не правда, я читал это…(Изображает Сида) Что я должен делать? Нет, мои музыкальные герои – это все те же старые чуваки типа Ли Мэйверса (вокалист/гитарист/автор текстов, The La’s)….»

Ходят слухи, что он снова хочет собрать The La’s.
«Да, правда? Я готов…. А кто ещё? Джон и Гари Бэндит… Карл… ну… Билли Холидэй… Элла Фитжеральд офигенно спела бы (начинает петь) ‘ My fur coat’s sold/Oh lord ain’t it cold…’»

Ваше самое счастливое воспоминание о временах, когда вы были в Libertines?
«Ну, во первых я отношу себя к Libertines и сейчас тоже. И сейчас, наверное лучший момент. Альбом, который мы сделали, это глоток воздуха. Он делает меня счастливым. Я горд за него. Это величайшее время. Прошлым вечером мы с Babyshambles выступали в Стоуке, и там танцевали детишки. Они были такими вдохновленными, вдохновленными нашей музыкой. Ну вы понимает? Ни одна другая группа такого не делает. Они просто отыгрывают пару-другую песен.»

(В этот момент Пит начинает играть роскошную версию ‘Don’t be shy’, показывая, где ‘лучший бит’ и где ’Бит Карла’. Когда он заканчивает, он просит отслушать, это на диктофоне NME, и удовлетворённый результатом, довольно ухмыляется. )

Вы знаете, что Гарри Поттер самый большой фанат Libertines?
«Ему всего 14-15. Он в порядке вообще? Хороший ли он парень? Вы когда-нибудь его встречали? Я где то читал, что он когда-то сказал, что ‘Я бы был не против побыть Питом, но я бы не хотел отправиться на реабилитацию в психиатрическую клинику.’ Я никогда не видел Гарри Поттера.»

Как вам группы типа Razorlight?
«Не знаю. Иногда у тебя в голове появляется мысль, что ты не хочешь, что бы тебе что-то нравилось. А потом ты слушаешь радио и ‘О, вот это очень даже мило, что это?’ И это Razorlight и ты такой ‘Фак, а мне нравится это!’ Из того что я слышал – они мне очень понравились. Это не The Smiths и не The Libertines, где всё очень помпезно. Они просто веселятся.»

Почему вы не можете вернуться на реабилитацию в Таиланд?
«Это была невообразимо бессмысленная трата денег. Когда я ехал в Таиланд – я был чист. Там я начал свой духовный путь, к которому я не был готов. Возможно, лет через 10-20 я бы и встал на этот путь, одетый в робу, и всё такое. Это путь длинною в жизнь, и надо убрать в сторону все те вещи, которыми ты живёшь: деньги, славу, похоть, все те вещи, которые всегда управляли The Libertines…ты должен от всего от этого отказаться. Я не готов к этому, я всё ещё голоден по этим вещам.»

Что стало последней каплей?
«Было много причин, по которым я оттуда ушёл. Во первых, из-за приставаний в бане… На самом то деле не особо много плохих вещей, которые я могу сказать об этом месте. Всё плохое шло от других пациентов, а не от монахов – они очень милые, мудрые люди. Но были посягательства на мою свободу. Это было не то. Не то место, для человека, которому всего лишь нужно немного свободного места.»

Там было плохо?
«Не, нет, там просто…мне казалось, что что-то должно было случиться. Я был напуган. А потом я попросил, что бы меня отпустили оттуда, но они сказали, что не отдадут мне мой паспорт. Они сказали ‘У нас ваш паспорт, и вы должны ждать охранника.’ Я немного попинался и покричал (подмигивает).»

И вы уехали в Бангкок…
«Я уехал из монастыря, из этого одухотворённого места, в Садом и Гоморру. Китайский героин в меню румсервиса…жёстко, чувак…а девушки…ауууу, прекрасные. У меня не было денег, так что я был для них бесполезен. И эти девушки на улицах далеко не мусор…»

Что заставило вас вернуться в Соединённое Королевство?
«До меня кое-что, в конце концов, дошло. Понимание того, кем я должен быть, и чего я должен избегать. Ты начинаешь скучать по некоторым вещам. Я должен был вернуться в Блайти. Карл и я – на наркотиках или нет – это была одна единственная маленькая рука, которая была согласна выйти куда-нибудь со мной, пойти выпить. А сейчас я ему больше не нужен.

Автор: Энтони Торнтон
NME, 24 июля 2004 года

+++

Доэрти vs. Барат. Часть 2. Интервью с Карлом

Ровно через день, после того как NME взял интервью у Пита Доэрти, мы съездили в Real World Studios, где оставшиеся участники The Libertines провели пять дней репетируя с Энтони Росомандо, американским гитаристом, который дополнит группу во время отсутствия в ней Пита. Сейчас вечер, завтра будет T in the Park. Солнце за деревней уже садится. Поэт описал бы всё это так – сельская местность, всё поросло мхом, всё золотится. «Это Аркадия,» - подытоживает Карл Барат, идя в паб на холме. Он замечает несколько подозрительных персонажей. «За исключением вот тех местных злых мальчишек.»

В окружении этих эдилических пейзажей, сложно представить, что в мире может быть что-то не в порядке. Прямо сейчас, личная вселенная Карла холодна и грустна. Он больше не разговаривает со своим согруппником, лучшим другом и почти кровным братом Питом Доэрти, и это будет продолжаться, до тех пор, пока тот не бросит крэк и героин. Это решение далось Карлу очень сложно. Он чувствует себя виноватым за него. Но сложно придумать ещё что-то, что можно было сделать в сложившейся ситуации.

В результате Карлу достались только многочисленные обидные замечания со стороны Пита, которые тот делал в интервью жёлтым газетам, в обмен на деньги на наркотики. Он пару раз чуть не умер. Они так сильно дрались с Питом, что охранником приходилось держать их подальше друг от друга в студии, в которой они записывали свой второй, и возможно последний, альбом The Libertines. Теперь Карлу приходится отыгрывать выступления, которые кажутся неправильными в этой ситуации, промоутировать альбом, который при прослушивании делает его грустным, в конце концов – ему приходится быть далеко от своего друга, которого он любит. Так что не удивительно, что он постоянно просит остановить интервью, продумывая каждую фразу, и то, как она может отразиться на Пите, что бы привести всю эту путаницу в порядок – и больше чем один раз – для того, что бы не расплакаться.

Вам бы не захотелось быть в этот момент Карлом Баратом.

NME: Как много времени прошло с того момента, как вы говорили в последний раз с Питом?

Карл: «Я говорил с ним, перед тем как он улетел в Таиланд. Всё было так хорошо, всё было наполнено надеждой, и я чувствовал себя довольно-таки оптимистично. Тогда я действительно верил, что мы находимся на дороге Кальвари/Аркадия/Старые Добрые Времена. Я отменил наше выступление на Гластонбери, я отменил всё до того дня, когда он должен был приехать. Так что он очень зря вернулся не во время и заявил, что хочет играть на Гластонбери. Он абсолютно не понимал что происходит.»

С каким условием вы возьмете Пита обратно?
«Дайте-ка, я проясню ситуацию: Пит не был выкинут из группы. Просто я думаю, что было бы безответственно играть с Питером, когда он в таком состоянии, и я, честно говоря, не уверен, может ли он сейчас сам о себе позаботиться. Питер должен немного прочиститься. Тогда он сможет вернуться в группу, и мы снова сможем дружить.»
«Сложнее всего объяснить ему всё это. Мы делаем это для него. Я не хочу выступать на концертах. Это всё как-то неправильно – я пою его песни и делаю его альбом – конечно же, он должен быть здесь. Но всё не могло так продолжаться дальше. Питер просто бы умер, или кто-нибудь был бы убит.»

Почему вы с тех пор с ним не говорили?
«Я знаю, что он мне скажет, что я не прав в своём решении (не разрешать ему играть). Ему нужен любой толчок с моей стороны, что бы вернуться, но я не хочу в очередной раз выслушивать от него, что я не прав. Если мне покажется, что Питу нужна помощь, я конечно же ему помогу. Я пошлю ему сообщение.»

Как вам кажется, хочет ли он бросить принимать наркотики?
«Я не знаю. Действительно не знаю. А вы?»

Похоже, что скорее нет, так ведь?
(Молчание)

А вы принимаете наркотики?
«Уже давно – нет, на самом то деле. У меня нет зависимости. Я имею в виду, что не принимаю их в большем количестве, чем любой журналист NME, поняли о чём я? И я постараюсь, что бы всё так и оставалось.»

Ещё он говорит, что его сознание чище, чем когда-либо.
«Ну, если уж говорить честно, то оно не такое уж и чистое. Не правда ли? Он просто свихнётся, если не перестанет курить крэк. Он наносит непоправимый вред на его психологическое здоровье, а я не хочу, что бы с ним что-то случилось. Я ненавижу подниматься на сцену и видеть, как он не очень хорошо сражается с какими-то демонами. Я не могу играть с ним, когда часть его где-то далеко, и когда он опять может начать всё крушить.»

Пит клянется, что он буйствовал за сценой в Брикстоне, потому что вы посмотрели на него с ненавистью, когда пели ‘Can’t Stand Me Now’.
«Возможно, я и не о нём пел, я, нах, не знаю. И я не думаю, что я делал это, по-моему, я был полон надежд в тот вечер, и просто посмотрел на него, что бы узнать, что он думает по этому поводу. И, по-моему, это как то параноидально звучит.»

Это не свободолюбиво (libertine), быть зависимым от чего-то?
«Конечно же нет. Я точно также говорил. Даже в самом начале я говорил, что каждый вдох этой дури (крэка) это ещё один шаг в сторону от меня.»

А вы не думаете, что тюрьма это лучшее место для него?
(Бормочет) «Всё зависит только от него. (Оживляется) Я не должен говорить всяких гадостей, вроде этого – это его расстроит.»

Что вы думаете по поводу того, что The Libertines превратились в большую таблойдную историю?
«Я не хочу быть мыльной оперой. Я думаю, что мы выше этого. Есть что-то большее – музыка. И это ещё одна причина, по которой я хочу выступать с нашим новым материалом.»

Для большей части людей, последняя вещь из-за которой вы популярны – это музыка.
«Да, конечно, этого мы точно не хотим. Поэтому я и не хочу, что бы люди продавали истории таблоидам.»

Похоже, что Пит зависим от внимания не меньше чем от героина или крэка.
Я не могу это обсуждать.

Вы беспокоитесь о том, что The Libertines гламуризируют героин?
«The Libertines не гламуризируют героин. Вы что, не заметили, что моя позиция абсолютно противоположна героину? Гари вообще организовывает благотворительные выступления, деньги от которых идут на реабилитацию от наркозависимости. Я не гламуризирую героин. Конечно же, нет. Я ненавижу героин. Я ненавижу запах героина. Он мне отвратителен – я видел, что он может сделать. Это уже написанная книга, это клише. Есть всего два выхода из этой ситуации, и оба они, нах, печальны.»

Что вы испытываете, когда слушаете новый альбом?
«Я чувствую только душевную боль и вспоминаю обо всём, что происходит сейчас. Я его даже как альбом не рассматриваю.»

Что вам больше всего запомнилось из всего процесса его записи?
«Это вообще чудо, что мы его закончили. Если всего этого не было – (продюссера) Мика Джонса, (инджинера) Дональда Прайса и двух внушительных охранников, то…»

Вам нравится всё то, что сейчас происходит, вся эта неразбериха?
«И нравится и не нравится. (Вздыхает) Сложно сказать. У меня в голове 2 противоборствующие стороны. Я хочу послать Питу какое-то любовное послание и попросить его вернуться домой.»

Вы всё ещё любите Питера?
(Незамедлительно) «Конечно же, да.»

А правда, что вам кажется, что он хочет вас убить?
«На меня были покушения, но я не думаю, что это кого-то должно волновать.»

Возможен ли счастливый конец всей этой истории?
«Это единственная мысль, которая не даёт мне сломаться. Я не знаю. Это всё так сложно и так просто. Я уверен только в том, что хочу, что бы он перестал принимать наркотики, вернулся в группу и снова стал моим приятелем. Перестань принимать крэк и героин. Перестань думать, что у тебя нет настоящей любви и друзей вокруг тебя. Мы все тебя любим.»

Что вы думаете по поводу ‘For Lovers’?
«Мне понравилась песня, но в то время я её бойкотировал, из-за наркотиков, которые окружали их отношения. Я просто был глупым, на самом деле это действительно хорошая запись.»

Что вы подумали, когда она вошла в Top Ten?
«Чёрт! Нет конечно, я подумал, что это хорошо. Мне было грустно наблюдать Пита на Top Of The Pops. Я тогда был в студии, а все остальные сидели, смотрели, и мысленно его подбадривали.»

Почему вам было грустно?
«Потому что он был один.»

Может ли быть у The Libertines долгая жизнь без Пита?
«Тут дело не в том ‘может ли’, а в том, будем ли мы этому способствовать. Если я скажу нет, остановит ли это Пита в его желании вернутся? А если я скажу да, будет ли это честно по отношению к Питу? Я хочу играть в группе со своим другом. Это всё что я могу сказать по этому поводу. И ещё, что я не хочу играть в группе под названием The Libertines, когда его в ней нет.»

Вы беспокоитесь, что он может умереть?
«Конечно же.»

Как вы думаете, что будет дальше?
«Я не хочу, что бы кто-то подумал, что я сдался. Этот альбом много для меня значит. Надежда умирает последней. (С наигранным северным акцентом) Я не потерял свою веру в любовь и музыку.»

Думаете ли вы, что вы - самая важная группа вашего поколения?
«Я бы не стал так далеко заходить. Наше поколение ещё не закончилось. И я надеюсь, что The Libertines не последние. С капелькой любви, ободрения и энтузиазма, может быть мы и сможем пройти через всё это, и сделать то, что мы делаем ещё лучше. Вместе.»

Автор: Алекс Нидхэм
NME, 24 июля 2004 года